[Девочка-джаз. В голове- ветер с сахаром. Жизнь разбивает колени и нос. Если когда-нибудь справлюсь с характером с вас килограмм апельсиновых роз]
Расцветал на снегу богрянник -
Это крови моей след,
У меня очень много вопросов,
А ответов почти что нет.
Я лежу на ветру мертвый,
Мне всего девятнадцать лет.
Как же Бог допустил это?
Где найти на такое ответ?
Я лежу и смотрю в небо,
И слеза по щеке бежит
Представляю как где-то, где-то
Будет мать обо мне тужить.
Не горюй, моя милая мама,
Умираю, почти что герой,
И пускай не увидел я жизни,
И пускай, я совсем молодой.
Кто-то должен уйти, мама,
Вот теперь ухожу я,
Передай мой привет папе
Мама, как же люблю тебя.
Мне бы только прижаться тихо,
На груди у тебя замереть,
Как же больно и страшно, мама,
В девятнадцать мне умереть.
В девятнадцать писать бы песни,
Под балконом девчонке петь,
Только мне суждено в поле,
На снегу, как рябина, алеть.
Как закат, суждено, рьяно
Догореть в предрассветный час,
Как же много ушло, мама,
Как же мало вернётся нас!
Это крови моей след,
У меня очень много вопросов,
А ответов почти что нет.
Я лежу на ветру мертвый,
Мне всего девятнадцать лет.
Как же Бог допустил это?
Где найти на такое ответ?
Я лежу и смотрю в небо,
И слеза по щеке бежит
Представляю как где-то, где-то
Будет мать обо мне тужить.
Не горюй, моя милая мама,
Умираю, почти что герой,
И пускай не увидел я жизни,
И пускай, я совсем молодой.
Кто-то должен уйти, мама,
Вот теперь ухожу я,
Передай мой привет папе
Мама, как же люблю тебя.
Мне бы только прижаться тихо,
На груди у тебя замереть,
Как же больно и страшно, мама,
В девятнадцать мне умереть.
В девятнадцать писать бы песни,
Под балконом девчонке петь,
Только мне суждено в поле,
На снегу, как рябина, алеть.
Как закат, суждено, рьяно
Догореть в предрассветный час,
Как же много ушло, мама,
Как же мало вернётся нас!